14.10.2018 в 21:42
Пишет kxena:Отзыв фэнтези-мюзикл «Последнее Испытание». (28 сентября 2018) 1 частьURL записи
Фэнтези-мюзикл «Последнее Испытание». 1. Об образах (28 сентября 2018)
Фэнтези-мюзикл «Последнее Испытание». Композитор: Антон Круглов, автор либретто: Елена Ханпира, режиссер-постановщик: Руслан Герасименко, в главных ролях 2-го состава: Евгений Егоров, Елена Минина, Ростислав Колпаков, Вера Зудина, Фёдор Воскресенский.
«Последнее Испытание» фэнтези-мюзикл с непростой судьбой, по праву заслуживший большую любовь поклонников. Особенностью его постановок всегда была изменчивость. А значит, что для чистоты восприятия каждый раз на просмотре лучше выкинуть из головы всё, что вы до этого знали, и начать с чистого листа. С одной стороны заметен прогресс. Команда постоянно работает, что-то добавляет и исправляет, а зрители не успевают заскучать, находят новое в привычном сюжете и готовы ходить на спектакль снова и снова. С другой — не все изменения легко принять. Остается осознание, что можно больше не увидеть историю так, как она была показана 28 сентября. А 28-го сентября, в моём понимании, она была идеальна.
Заранее предупреждаю, что не хочу никого переубедить или обидеть. Всё — только моё видение и трактовка.
Для меня в «Последнем Испытании» всегда выделялись три героя: Рейстлин, Крисания и Карамон. Это те персонажи, на которых всё держится. Их образы и взаимодействие на сцене способно или всё погубить, или спасти. Остальные герои, конечно, важны, но не вывезут на себе весь спектакль без главной тройки, как бы прекрасно ни исполнялись. Именно поэтому Евгений Егоров (Рейстлин), Елена Минина (Крисания) и Ростислав Колпаков (Карамон) для меня теперь золотой состав «Последнего Испытания». Идеальное сочетание.
читать дальшеРейстлин
Мне очень нравится Рейстлин Евгения Егорова за то, что он не противоречит текстам арий. Он целостный, логичный и не вызывает вопросов. Евгений Егоров показывает Рейстлина, который действительно обладает мощью, способной как спасти мир, так и разрушить. Это выражается в каждом шаге, жесте, взгляде, слышно в голосе. Это Рейстлин, которого стоит опасаться. Он величайший профессионал, умеет достигать целей и идти на жертвы ради них. У него действительно «хищные очи», от которых не оторвать взгляда. Его идея увлекает за собой, харизма располагает к себе, а человечность заметна и оставляет надежду на лучшее до самого финала. Не возникает вопроса: почему Крисания пошла за ним и от чего дрогнуло её сердце?
Рейстлин. Фото: Александр Колбая
Этот Рейстлин не вызывает жалости и желания утешить, но это правильно. Иначе он не увлек бы за собой Посвящённую Крисанию и рыцарственного Карамона. Сильный герой не бывает жалким. Этому Рейстлину можно поверить, понять его мотивацию или возмутиться тому, как несправедливо с ним обошлись. «Если встретил зверя — убей» исчерпывающе его характеризует.
Многие считают Рейстлина Евгения отстраненным, холодным, жестоким и бессердечным. Поясню своё видение образа. Бессердечный человек лишен сопереживания и лишь притворяется чувствующим. Потому, оказавшись в неожиданной для себя ситуации и не имея естественной эмоциональной реакции, отвечает безразличием. Рейстлин Егорова не лишен чувств, но умеет скрывать проявления эмоций. Таким видится мне образ, который играет Евгений. Подавление чувств логично — Рейстлин считает привязанности слабостью. Как человек, с детства научившийся защищаться, он язвительный мизантроп. Как человек, живущий в состоянии постоянного самоконтроля, он хладнокровен. Но другие переживания и эмоции прорываются, когда всё идет не так. В этом очень показательны события в Истаре, когда у Рейстлина рухнул заготовленный план.
Сцены Истара больше проявляют истинные реакции героя, чем финальное отречение от Крисании. Отречение было давно запланировано и ожидаемо. Только любовь к жрице стала для мага неожиданностью и усложнила задачу. Видела мнение, что Рейстлин Егорова не любит Крисанию. Я опираюсь в этом на текст. Как герой может не любить героиню, когда в «Соблазнении» он говорит: «Ты можешь совершить всё, что захочешь. Только ты, только ты мне нужна». В «О любви» эта тема тоже продолжается. Рейстлин говорит: «была умна», «была смела». То есть герой, как минимум, признает эти качества героини, но тут же пытается их обесценить: «а теперь что кукла», «а теперь боится». Ум и смелость Крисании очевидны (она заступается за Карамона, она до самой арии «Соблазнение» не соглашается открыть Бездну), но про куклу и трусиху Рейстлин явно врёт сам себе, чтобы объявить любовь мукой. Я очень переживала, что влюбленного Рейстлина больше не увижу, но ошиблась. С возвращением к роли Евгения Егорова снова прослеживается возрастание привязанности героев. Хотя немного иначе, чем в постановке Леге Артис. «Соблазнение», «О любви», «Испытание огнем» исполнены очень искренне и страстно. В «Отречении» действительно приложены усилия, чтобы вырвать героиню из сердца. В чувства Рейстлина веришь, потому что в Истаре он не хочет смотреть на пытки (поворачивается спиной), приходит Крисании на помощь, обнимает её после разрушения Истара, скорбит о брате, который, в его понимании, погиб. Это важно. Несколько штрихов, и в критической ситуации герой становится человеком, которому не всё равно. Зритель видит, что ему не плевать на брата, не плевать на жрицу, но он постоянно делает выбор и балансирует на грани.
Рейстлин после гибели Истара. Фото: Александр Колбая
Рейстлин вовлечен в каждый эпизод. Импровизации уместны и украшают действие, всегда работают в плюс образу героя. До сих пор вспоминаю «Властелина Ничего» на заключительном спектакле гастрольной версии, когда Рейстлин, создав на обломках мира своих существ, попытался поднять из мертвых и Крисанию, но тщетно. Как жаль, что этого больше не увидеть.
Крисания
Крисания Елены Мининой горда, как аристократка, убеждена в могуществе веры и самоуверенна. Она не встречалась со злом, но не боится принять вызов Рейстлина, при том в ней чувствуется искренняя отзывчивость. Крисания действительно восхищается Истаром. В её понимании, это пример, который поможет открыть Рейстлину глаза, и не хочет верить, когда глаза на страшную правду открывают ей.
Крисания сомневается. Фото: Александр Колбая
Стоит отметить, что образ героини изменился. В новой постановке Крисания меньше проявляет своё могущество, то самое «многое можешь в пылу священного рвения». Она не сражается с Рейстлином бок о бок в Бездне, не противостоит Такхизис и даже почти не лечит мага. Зато героиня приобрела статусности. Она окружена последователями и предстает главой столичного храма. Король-Жрец принимает её как равную и венчает короной. Крисания знает тайну расположения еще одних Врат в Бездну. Жреческая сила героини проявляется в момент, когда она ударяет Рейстлина на «Встрече» и вызывает у него приступ кашля. Не думаю, что Рейстлин тут притворяется. Крисания ударяла его во всех трех постановках, но раньше стремилась помочь. Теперь героиня Елены Мининой не сразу кладет Рейстлину на плечо руку для исцеления, хотя в её облике столько смущения и переживания, что верится в её искреннее сострадание. Кроме исцеления силу Крисании показывает «Присяга», когда в смятении чувств героиня взмахом раскидывает «клыки» и, конечно же, «Жертва».
Еще один интересный момент: героиня больше не ждет решения конклава магов. Она присутствует, слышит смертельный приговор Рейстлину и дает уклончивый ответ: «Такхизис в мир пустить я не позволю». Маги принимают это за согласие нанести врагу решающий удар. Приговор конклава не вызывает у Крисании несогласия, в отличие от действий Короля-Жреца. Может быть потому, что маги это маги, а может потому, что у жрицы есть свои расчеты, и она хочет попасть в Истар.
Елена так же показала перелом героини. После гибели Истара она осознает, что знак Паладайна вовсе не о том, чтобы переубедить Рейстлина. Елена показывает, что героиня подавлена и теряется. Только что предназначение было понятно. Вдруг всё встало с ног на голову, и вот уж не ты вразумляешь тёмного мага, показывая ему благой город, а сам маг вырывает тебя из лап фанатиков. Крисания пытается переосмыслить свою миссию, и тут «Детство чародея» напоминает: Рейстлин жаждет победы над Такхизис. Если предназначение не в том, чтобы переубедить, то значит, действительно нужно сразить Тьму? Борьба с Такхизис выглядит благим делом, и героиня не очень охотно, но рассказывает про еще одни Врата. Кровавый захват Замана ввергает её душу в смятение. Крисания оплакивает погибших и своё решение, понимает, что снова ошиблась и теперь вряд ли чище самого Рейстлина. Это и есть её самое первое падение. Заман их как бы уравнивает.
Новый текстовый переход к «Соблазнению» поддерживает это ощущение. В «Соблазнении», если вслушаться только в слова Рейстлина, то очевидно: начинает он с приворота («иди ко мне, я твоя цель») и со страстного желания («прекрасная как лёд», «в котором гаснут стрелы огня»); затем пытается оправдаться перед собой («сама куешь ты свою цепь»); а заканчивает собственной капитуляцией («ты можешь совершить все, что захочешь, только ты, только ты мне нужна»). Крисания же, если судить по её словам, хочет: понять Рейстлина («что ты таишь в своей глуби»). Она снова задумывается о спасении мага, но уже не хорошим примером, а любовью, и тут, остающийся без объяснения знак Паладайна, получает новое толкование: исцеление любовью («только я одна знаку свыше вняла»). Благодаря игре Елены и Евгения у меня создавалось впечатление, что в момент «Соблазнения» оба героя меньше всего думали о Вратах. Я бы сказала, что они про них забыли вовсе. И вот объятия, поцелуй, Крисания закрывает глаза и в следующий миг приходит в себя в «О любви». Рейстлин тут же хватает её за горло. Что сказать, она в ужасе, причем слова мага вполне может принять на свой счет: «Полно госпожа, я не глупый мальчик...» Я думаю, дальше жрица поняла, что Рейстлин набросился не на неё, а на Такхизис. Ответы богини остаются неизвестны для Крисании и Карамона и то, что они слышат довольно безумно: «чтобы власть отнять, чтобы сломить меня… но все же дороже власть… чтобы вместе с ней пропасть! Все это западня! Я хочу быть один, все оставьте меня!» Приказ убираться отповедь всем сразу: Такхизис, Крисании, Карамону.
«Я не глупый мальчик!» Фото: Александр Колбая
Увидев воочию, как страдает Рейстлин от Такхизис, героиня ужасается и согласна на всё: открыть Врата, идти в Бездну («в ад за любовь»). Фраза «ты был прав, меня отвергнув» в «Присяге» выглядит теперь спорной. Ведь в «О любви» очевидно, что Рейстлин Крисанию не отвергал, а ему помешали. Но в то же время эта фраза хорошо соотносится со и словами: «с богиней Тьмы я совладаю сам». Рейстлин уже тогда отверг Крисанию, как помощницу. Ведь он попросил её лишь открыть Врата, фактически отпускал после этого. Крисания же не могла не понимать после сдачи Замана, что от неё потребуется, но решает размышлять: «Я до рассвета дам тебе ответ». То есть открывать Врата и помогать в битве с Тьмой она не хочет, а целоваться с тёмным магом — пожалуйста. Есть от чего почувствовать себя, мягко говоря, неловко. Так Крисания становится сообщницей Рейстлина.
В последней арии, благодаря сценографии создается впечатление, что героиня обращается уже не к Паладайну, а к Рейстлину, хотя и не знает об этом. Ведь после окончательно победы он занял место бога. Возможно, что Крисания могла бы попросить о спасении, но предпочитает умереть. А новый бог невозмутимо взирает на её смерть. Таким образом, оказывается, что последнее испытание Рейстлин проваливает не только как человек, отказавшись от любви и сострадания, но и как бог.
На финал можно смотреть по-разному. Героиня проходит путем краха всех своих надежд к последней из них, которая так же рушится. Возможно, поддавшись гордости, она изначально выбрала путь не верный. Возможно, её провели этим путем. Можно сказать, что последнее испытание сломало Крисанию, если в финале она разуверивается. А можно — что за храмовой сдержанностью и аристократической надменностью испытание обнаружило в Крисании горячее сердце, самоотверженность, жертвенность и… смирение. То самое смирение, от которого она отказалась, отправившись за Рейстлином. В её последней арии можно услышать горделивый упрек Паладайну, а можно непонимание как благие намерения завели в ад и решение: раз ты это допустил, то ничего мне больше не остается, как умереть.
Я бы не сказала, что Крисания Елены Мининой выглядит не достаточно стальной, ледяной и царственной. В её героине всего в меру. Но главное, что в ней нет ханжества.
Паладайн
Внезапно. Такого героя тут нет? Да, но, по сути, он есть. И в постановке 28-сентября, как никогда, было очевидно, что в мире существует не одна Такхизис. Ведь мир «рожден был из сердца» Паладайном. Именно он подал знак Крисании. К своему богу обращается жрица перед и после встречи с Рейстлином. Паладайн уничтожает Истар, почему-то оставляя в живых тех, кто уничтожит мир. Как же так?
У меня возникла теория заговора. А вдруг Паладайн действительно желал, чтобы Рейстлин и Крисания дошли до пьедестала богов, но вместе? Ведь светлый бог наблюдает Истар не первый год. Возможно, Рейстлин тот, которого заслужили разочаровавшие бога создания? Рейстлин и Крисания явили бы такую же пару как Такхизис и Паладайн. С разницей, что она — белая, а он —черный. Да и, желая уйти на пенсию, разве не логично оставить всё на плечах своей Дочери Божьей, Посвященной? А в подмогу дать ей могущественного мага, мыслящего в масштабах Мироздания. Но что-то пошло не так.
Впрочем, если всё это полная чушь, то в чем же смысл знака Паладайна? Я думаю, что он призывал не к подвигу, а к смирению. Не нужно было ходить ни в Башню Магов, ни куда-то еще. Достаточно было тактично предупредить Рейстлина, что он не найдет ни одного жреца, который бы захотел пойти с ним к Вратам ни в столице, ни в Истаре, нигде. Потому что Крисания, по просьбе Паладайна, всех предупредила.
Карамон
Несомненно, новый образ Карамона прекрасен, а Ростислав Колпаков в этой роли смотрится как нельзя лучше. Его герой, в сравнении с другими трактовками, претерпел огромные изменения. Новый Карамон не глуп (и может говорить метафорами), ироничен («конечно, брат»), не верит безоговорочно Рейстлину, но привязан к брату и пытается его по-своему спасти. Для Карамона Рейстлин не ренегат. Заметно, что с братом у них сильнейшая эмоциональная связь, хотя они очень разные. И, как мне показалось, только рядом с Карамоном Рейстлин чувствует себя спокойно. Он зовет Карамона в минуты слабости, но так же ненавидит его, как свидетеля этой слабости.
«Я сам обманывал себя». Фото: Александра Колбая
Как я уже говорила, новый образ очень привлекателен, он глубок и у него есть принципы. Карамон не только пьет с горя и идет туда, куда прикажет Рейстлин, но и гневается на злые слова о его семье, уважительно обращается с оружием, пытается предупредить брата, любит жену. Прощальный поцелуй сразу добавил теплоты отношений в этой паре.
Очень яркий эпизод, когда Карамон подслушивает про «смерть ренегату». Он явно переживает за Рейстлина и возмущен решением конклава. Теперь герой не сопровождает Крисанию в Истар, а скорее стремится догнать её, ведь жрица послана убить и, в общем-то, не отказалась от этого. Понятно, почему он прыгнул в последний момент в портал. Видно, что Даламар это не планировал. Карамон и Крисания не терялись, а изначально путешествовали порознь. И устаревшую по смыслу фразу «твой брат хорошим был проводником» тоже убрали.
«Армия чародея» в исполнении Евгения и Ростислава — хороша особенно. Ростислав Колпаков показывает изменение восприятия происходящего своим героем. Сначала Карамон сосредоточен, будто его просто затянули обстоятельства, затем упивается не просто от победы, но и от убийства, он разгорячён боем, наслаждается славой и властью над солдатами.
Красавец и герой. Фото: Евгения Sheverneva
Явление Смерти становится отрезвлением. Наступает похмелье. Для меня остался непонятным ход с попытками балета поднимать символически падающие «трупы», а вот уход всех павших вслед за Смертью был прекрасен. Переделанный «Клинок» влился органично, раскрывая образ Карамона, как человека обманутого. Причем разрыв братьев происходит уже здесь, но в арии «О любви» Карамон все же является на крики, чтобы услышать последнюю отрезвляющую фразу, помочь в последний раз и уйти окончательно.
Король-Жрец
Фёдор Воскресенский органично выглядит в этом образе. Его герой предстает сильным, харизматичным лидером, но таким же слепым, как Крисания. Король-Жрец имеет параллели и с Рейстлином, как человек, решивший исправить мир к лучшему по своему разумению, и с Крисанией, истово верящий и заблуждающийся из-за гордыни. Герой умело играет доброго пастыря, но мгновенно становится тираном, когда что-то идет не по его.
Мне понравился «жест силы». То, как Король-Жрец ударил Карамона после победы в бою, и бедняга потерял сознание. Этот создало параллель с тем, как Крисания ударила при первой встрече Рейстлина и вызвала у него кашель. Жрецы ведь должны быть могущественны не только молитвами. В новой постановке это заметно. Эта деталь снимает вопросы, почему Рейстлин спрятался в Истаре, как советник, но на Заман пошел войной. Очевидно, что могучие жрецы могли бы дать отпор, а война с целым городом адептов света не то же самое, что с простой крепостью.
Гибель Истара. Фото: Александр Колбая
Фёдор очень живо передал потрясение Короля-Жреца в момент, когда герой понимает, как сильно он ошибался. Он не только видит гибель дела рук своих, но и осознает свою слепоту, когда узнает в советнике тёмного мага.
Такхизис
Вера Зудина очень хороша в этой роли. У неё получилась коварная, страстная и жестокая героиня. Этой Такхизис ощутимо нравится играть с сильным противником, который уже один раз поверг её в Бездну.
Такхизис с достойным противником. Фото: vk.com/stolvertep
Такхизис все так же прекрасно исполняется, хотя настроение образа изменилось. Я не увидела в нём черт духовной матери. Здесь уже есть реальная духовная и биологическая мать. Да и образ Смерти теперь отделен от Такхизис. Такхизис Смертью повелевает, но она же её и боится.
Зато героиня стала очень нечеловеческой. Она предстает и не драконом, и не змеёй, и не женщиной, и не прекрасной девой, а чем-то совсем другим, аморфным. Бесформенная, беспощадная, насквозь корыстная хтоническая сущность. Постановка «Легенды Такхизис» очень жуткая. Исчадие ада вылезает из разлома в сцене. Когда Рейстлин и Крисания уходят из Истара вдвоем, а Врата разрушены, остается вопрос: продолжат ли они избранный путь? Появление Такхизис в конце первого акта предрекает печальный финал.Нападение юбки ТакхизисХод с поднятием Рейстлина «как бы облаком», в которое превращается Такхизис в «О любви», мне не приглянулся. Идея — живая иллюстрация к словам «власть над собой теряю» и «с этим наваждением совладаю», но выглядит это более странно, чем эстетично, как живой катафалк. Но это моя вкусовщина.
Тика и Суккуб
Голосом Тика все еще выбивается из образа валькирии, хотя звучит тверже и убедительнее, когда злится на Карамона и Рейстлина. Эпизод со швырянием фартука пропал (видимо, как унижающий достоинство воина), но попытка уйти следом за Крисанией осталась. Это здорово выглядит, когда юмор не перегибает палку. Героический Карамон заслуживает, чтобы жена хоть немного выказала сопереживание, отправляя мужа в опасное путешествие. Суккуб выглядит грациознее, когда ходит сама. Сдирание мантии с Рейстлина оказывается символичным. Без мантии маг точно впрямь обращается в мальчишку.
Даламар
Александру Казьмину и Сергею Смолину очень идут образы трикстеров, но двойной Даламар выглядит, на мой взгляд, всё же избыточно. Двуличность была понятна раньше, но теперь герой стал не просто лицемером, а приобрел раздвоение личности. В том, как исполняется сама ария, и вовсе видна отсылка к Голлуму. Все эти ужимки и трепет над посохом Пар-Салиана. Но взаимодействие двух Даламаров на сцене очень слаженное и за ним приятно наблюдать.
Итог о героях
Мне говорили, что детали исполнения не важны, если не влияют на основную линию сюжета. Я не согласна. Все детали дают наполнение образу. От них зависит характер героя, каким он получится. Будет ли Крисания неопытной, но самоуверенной, гордой своими достижениями, запутавшейся, но милосердной и самоотверженной. Или же она окажется героиней с дутым величием, самовлюбленной, бессердечной, потерпевшей крах и как лидер, и как женщина, да еще и разуверившейся в финале. Детали показывают, откуда мог взяться спасительный проблеск чувства, как оно родилось, почему Паладайн не помешал этому. Без любви Рейстлин становится бесстрастным циником, а Крисания превращается в самовлюбленную ханжу. И эту грань легко нарушить. Потому что стоять столбом, предложив помощь — это ханжество. Защищать друга ради венца мученика — тоже. Бросить погибать брата и жрицу в Истаре, когда интрига пошла не так — трусость. Лично мне интереснее видеть героев борющихся со своими демонами и имеющих шанс победить, чем наблюдать как циник и ханжа неуклонно ведут мир к уничтожению. Возможно, что история без чувств сильнее бьет и обличает, но взглянуть на эту безнадёгу один раз мне было бы достаточно.
Я уверена, кто-то увидит проявление спасительного чувства в исполнении другого состава. Они играют совершенно иначе, но это не будет означать, что второй состав не играет чувств.